Социальная философия Ф. Фукуямы

• О политико-социальных воззрениях Фукуямы
• Фукуяма о «конце истории»
• Социально-политическая проблематика «конца истории»
• О международных конфликтах будущего
• Выводы

О политико-социальных воззрениях Ф. Фукуямы

Целью статьи является анализ социально-политических воззрений Ф. Фукуяма в контексте политико-социокультурных трансформаций в международной системе отношений и обществе на рубеже XX-XXI вв. и определение перспектив дальнейшего развития глобальных общественно-политических процессов. Заметка основана на анализе социально-политической проблематики в таких фундаментальных трудах американского философа и политолога Фрэнсиса Фукуяма, как «Конец истории и Последний человек», посвященному проблемам политики после краха коммунизма и, как полагал сам Фукуяма, победы либерализма над авторитаризмом; «Доверие: общественные добродетели и путь к процветанию», отражающему социокультурные проблемы и кризис социальных и гражданских ценностей западного общества на рубеже XX-XXI вв.; «Великий разрыв», представляющему на «сломе эпох» постиндустриальное общество; «Наше постчеловеческое будущее: последствия биотехнологической революции», отражающей социально-политические аспекты внедрения и применения новых технологий в жизнедеятельность современного общества; «Сильное государство: управление и мировой порядок в XX веке» и «Государственное строительство. Власть и мировой порядок в XXI веке», в которых философ обосновывал тезис о жизненно важной функции государства в современной политической практике, защищающего порядок, собственность и базовые права граждан.

В методологическом отношении для понимания сущности социально-политических воззрений Ф. Фукуяма использовались разработки Н. Макиавелли, Т. Гоббса, А. Токвиля, К. Маркса, М. Вебера, Л. Гумпловича, Э. Дюркгейма, О. Шпенглера, Т. Куна, К. Лоренца, К.Г. Юнга, К. Поппера, Н. Смелзера, Х. Ортега-и-Гассет, Д. Белла, П.Бурдье, Ф.Г. Гиддингса, А. Тойнби, Р. Баллами, С. Эйзенштата, Д. Кельнера, Б. Льюиса, Дж. Батлер, У. Липпмана, Г. Альмонда и С. Вербы, С. Липсета, У. Растоу, Э. Валерстайна, Дж. Ная, Э. Тоффлера, Г. Фишера, Л. Харца, С. Хантингтона, Д. Сороса, Н.Я. Данилевского, Л.Н. Гумилева, П. Сорокина, Л.С. Выготского, Б.В. Михайлова.

Содержащийся в трудах Д.П. Гавра, В.Л. Иноземцева большой фактический материал позволяет увидеть общий политический фон и условия, в которых происходили социальные и политические трансформации в современном обществе. Многие аспекты трансформаций в постиндустриальном обществе раскрываются в монографии Д. Белла. Весьма ценным пособием для написания диссертации стали идеи П. Бурдье, описывающие структурные социально-политические изменения постсовременного общества и сравнение его идей с воззрениями Ф. Фукуямы.

Среди российских исследователей, посвященных изучению социально-политических аспектов воззрений Ф. Фукуямы следует назвать работы востоковедов Л. Медведко и Р.Г. Ланда, критикующих идеи Фукуямы в контексте реалий и политических процессов Ближнего и Среднего Востока; С.А. Золотухина О.М. Литвишко и В.С. Малахова, предлагающих описание мульткультурных процессов в странах Запада; А. Назаретяна, А. Неклесса, А.П. Цыганкова, А.Б. Бушева, рассуждающих о достоинствах и недостатках социально-политических идей, И. Николаева, А.Ю. Цофнас, И. Яковенко, описывающих недостатки концепта «конца истории» в контексте взаимодействия политик и культуры; известного геополитика А.Г. Дугина и международника А.С. Панарина, критикующих идеи Фукуямы. Использование указанных трудов позволило освоить широкую эмпирическую базу исследования, состоящую из источников, публикаций в средствах массовой информации и материалов сети Интернет.

Фукуяма о «конце истории»

Футуролог Френсис Фукуяма, предложивший оригинальное видение бесконфликтного мира, рассматривает исторический прогресс как постоянное движение человечества от иррациональных проявлений всевозможных видов варварства в управлении экономическими, социальными и политическими процессами к наиболее разумному строю, воплощениями которого являются рыночные ценности капитализма и устои либерально-демократической идеологии как выдающиеся достижения западной цивилизации. Будущее человечества, по мнению Фукуямы, осуществится под влиянием рыночных и демократических процессов, которые смогут обеспечить гомогенизацию мирового политического пространства. В духе гегельянской традиции Фукуяма обосновывает экономический и политический либерализм, который в качестве основания для абсолютизации идеи западного мира, как предел материального и духовного развития человечества, означает «конец истории».

В своём известном афоризме Фукуяма понимает значение «конца истории» как осознание принципов организации современного общества. Однако он сам впоследствии утверждал, что либеральная демократия и регулируемые рынки «не поддаются больше разумению». Действительно, современные экономические процессы в странах-членах ОЭСР не могут стать основой для успешного прогноза экономической политики правительств этих стран, которая напрямую зависит от скачкообразных, непредсказуемых тенденций мировой политики и экономики. Однако в настоящее время идея учреждения некого панрегионального наднационального политического института, который был бы наделён полномочиями осуществлять функцию регулирования политическими процессами, не может быть реализована в практической политике из-за конфликта интересов государств и нестабильности международных отношений./p>

Однако именно Фукуяма обосновал идею единого мира, в котором, по мере формирования общечеловеческой цивилизации, основанной на принципах либеральной демократии, будут преодолены все виды политической, идеологической, культурной, национальной и религиозной дифференциации (различий). В дальнейшем Фукуяма объявил о победе западной буржуазно-либеральной модели как магистрального направления развития глобального социально-политического прогресса. По мнению Фукуямы, известная до сих пор человеческая история длилась так долго (около 5 тысяч лет) только из-за преобладания нерациональных факторов исторического развития, а начало дезинтеграции СССР означает исчезновение крупного оплота иррационализма как геополитического и идеологического фактора борьбы. Таким образом, дезинтеграция социалистической системы в странах Восточной Европы позволили Фукуяме утверждать об ультимативном превосходстве либерализма над другими социально-политическими системами.

Тем не менее Фукуяма проявил излишний триумфализм (лат. triumrhus — торжество), поскольку утверждал о полной и безоговорочной победе либеральной демократии и рыночной экономики. Тем самым Фукуяма оказался неспособным к критической оценке идеологии и практики политического и экономического либерализма, концептуально обосновав феномен «самодовольного либерализма», претендующего на фундаментальную победу над своими историческими и идеологическими противниками. Действительно, заявление Фукуямы о неоспоримой победе политического и экономического либерализма является ничем не обоснованным утверждением, поскольку основано лишь на мнениях и воззрениях, а не на эмпирических фактах. Именно поэтому невозможно превозносить экономический либерализм как наивысшее достижение человечества.

Невозможно также отрицать тот факт, что Фукуяма повторяет ошибки классического либерализма, следуя доктрине экономического рационализма, нивелирующего (фр. niveler, niveau — уровень; сглаживающего различия) существенные социокультурные различия многочисленных народов. Однако именно социокультурные различия и обуславливают возможность функционирования или, наоборот, стагнацию либерально-демократических политических институтов и социально-политической практики в отдельно взятом обществе, принадлежащем к определённой культуре. Таким образом, именно игнорирование культуры как основной среды для социально-политической практики и обуславливает несостоятельность концепта «конца истории» как моральной или фактической победы идей политического и экономического либерализма в его западном варианте, географически расширившегося за счёт распада «советского блока» над тоталитарной и авторитарной практикой.

Не согласны с данным утверждением не только европейские ультраправые (Ж.-М. Ле Пен, Дж. Фини), но и традиционно консервативные политики (британские тори, американские республиканцы). Национальные и культурные различия в действительности демонстрируют противоречия глобализации. Так, одни государства, например, Соединенные Штаты, осуществляют политику унилатерализма (unis — один, lateralis — боковой; самостоятельных действий), пересмотра границ и сложившейся после второй мировой войны системы и практики международных отношений, а другие, например, государства-члены ЕС-15 создают наднациональные институты.

Социально-политическая проблематика «конца истории»

Наряду с исчезновением двухполюсной системы международных отношений в конце прошлого столетия, появились новые или обострились старые региональные конфликты. В связи с этим в своих работах «Конец истории?» и «Конец истории и последний человек» Фукуяма полагал, что в результате идеологической победы идей, по выражению К. Поппера и Дж. Сорроса, западного открытого общества, дальнейшее развитие человечества пройдет в этом русле.

В дальнейшем основные проблемы данного общества, среди которых применение биотехнологий, сексуальности, преступности, свободы, власти, морали и интеллекта, весьма тщательно, в стиле, напоминающем пародию на антиутопии Дж. Оруэлла и О. Хаксли, проанализированы в работе Фукуяма «Наше постчеловеческое будущее». Поверхностный, местами даже дилетантский анализ Ф. Фукуямы проблем взаимосвязи генетики и сексуальности, преступности, познавательных процессов, показательно свидетельствует о том, что в обществе будущего действительно не предвидится не только нравственного, но и качественного научно-технического прогресса, поскольку «массовый человек», если использовать выражение Х. Ортеги-и-Гассета, не склонен создавать что-либо выдающееся, наоборот, ему присуще адаптировать элитарную культуру и науку к повседневной практике. «Современный «массовый человек» не умеет мыслить, заявляет Ортега-и-Гассет. Поэтому формирование общественного мнения, — делает он вывод, — является всеобщим законом тяготения политической истории». И если в отсутствии прогресса по причине усредненных умственных способностей индивида «постчеловеческого общества» видится Ф. Фукуяме как «конец истории», то данная антиутопия является самой ужасающей из всех предложенных в социально-политической философии за всю историю человечества. Тем не менее, по мнению Ф. Фукуямы, победа либерализма над коммунизмом означает воплощение в мировой истории свободного рационального общества, не стремящегося к дальнейшему более совершенному и идеальному состоянию в ближайшем будущем.

В другой работе Ф. Фукуяма утверждает, что «конца истории не может быть, пока не будет конца науки». В таком случае, если обратиться к концепции смены научных парадигм как фактора постепенных революций в научном познании Т. Куна, то можно предположить, что наше «постсовременное» общество ожидают не только научные революции, но и постепенные смены представлений и понятий о научно-техническом прогрессе и его влиянии на НТР, на развитие экономической и социальной систем человеческой цивилизации. Более того, предложенная Фукуямой модель общественного развития и развитие международных отношений может скорее привести к началу «нового средневековья» — некой современной, секуляризированной пародии на средневековую модель организации общества с множественной лояльностью индивида при отсутствии верховного суверена. Плюралистичность сознания постсовременного индивида всячески способствует развитию множественной идентичности и ориентации индивида на различные, порой противоречивые, модели политического поведения и гражданской лояльности. Так, граждане Европейского Союза могут одновременно ориентироваться на общеевропейские институты и локальные общины, игнорируя лояльность национальному государству. Тем не менее, Ф. Фукуяма продолжает утверждать о верности его прогноза «конца истории».

Следует также отметить, что бесконфликтное «общество победившего рыночно-ориентированного либерализма», апологетом которого является Ф. Фукуяма, отрицает марксистскую парадигму, согласно которой все существующие аспекты религиозного и идеологического противостояния, а также все проявления политической жизни общества как перманентной борьбы за власть служат противоборствующим интересам сторон, участвующих в конфликте за господство над средствами производства. В данной борьбе именно материальные условия мобилизуют частные интересы на действия и делают возможным выражение своих идей. В то время как марксистский материалистический подход к истории подчеркивает развитие продуктивных сил и связанную с ней классовую борьбу, Фукуяма самодовольно постулирует о «конце истории» как об «окончательной победе либерализма». Однако, именно в данное высказывание в полной мере описывает процессы и трансформации, происходящие в социальной, политической и международной системе в конце XX — начале XXI вв.

В данном контексте следует отметить, что идеи Ф. Фукуямы о «конце истории» как бесконфликтном обществе имеют несколько общих точек соприкосновения с воззрениями неконсерваторов или неомарксистов. Однако Ф. Фукуяма, несмотря на свое стремление противопоставить оригинальное оправдание победы либерализма над марксизмом, фактически следует следующим доводам: по мнению Ф. Фукуямы, снижение остроты идеологического противостояния неизбежно приведёт не только к снижению конфликтогенности системы международных отношений и социально-политической практики, но и замедлению социальной динамики. Однако новые глобальные конфликты, по мнению Ф. Фукуямы, вряд ли возможны.

Таким образом, в концепте «конца истории» Ф.Фукуямы можно найти некоторый чрезмерный оптимизм, когда он в своём эссе предложил модель бесконфликтного общества и мирового порядка, тем самым самоуверенно объявив нерелевантной предпосылки теорию «социальной этологии» австрийского ученого-биолога К.Лоренца, базовым положением которой Общественный порядок, в связи с этим, следует рассматривать как базирующийся на организованном принуждении, осуществляемым государством как политическим институтом, усмиряющим эгоистичных индивидов, преследующих узкорациональные интересы. Поэтому предложенная Ф.Фукуямой модель либерально-рыночного социального устройства и международной политики невозможна. Кроме того, предоставить одним индивидам (и не дать их другим), и поэтому можно утверждать, что использование социальным и политическим, а также международным конфликтам. Либеральная идеология и рыночное общество, предложенные Ф.Фукуямой способны стать эмоциональной основой для социальной солидарности и процессов международной интеграции. Однако, как подчеркнул М.Вебер, солидарность может быть не только основой для сотрудничества, но и может способствовать развитию межгрупповых в жизнедеятельности общества, привести к соперничеству.

Более того, попытка Ф. Фукуямы установить в своей статье точные концептуальные рамки «постисторического общества» приводит к общефилософскому затруднению определения современности по отношению к историческому континууму. В данном контексте необходимо также отметить, что временная победа в конце 1980-х либерально-демократических и рыночных идей не доказали их превосходство, так как было ошибочным предположение, что все сообщества достигнут идеального политического режима, если превратятся в «общества массового потребления».

Следует также отметить, что Ф. Фукуяма связывает развитие демократизации и либерализации с интенсификацией экономического сотрудничества стран мира. Так как, по мнению Ф. Фукуямы, «экономическое развитие, как правило, сопровождается политической либерализацией», то дальнейшую демократизацию и либерализацию политической системы стран «третьего» и «четвертого» мира Фукуяма, парадоксальным образом, связывает с распространением новейших технологий, поскольку для использования «хай-тека» необходимо заимствование не только западных экономических институтов, системы свободного рынка, но и этики индивидуальной свободы. Таким образом, Фукуяма утверждает, что рост индивидуализма и индивидуальной свободы, необходимы для экономического успеха как отдельных личностей, так и социально-экономической системы целых стран и регионов.

По мнению Ф. Фукуяма, именно «экономическое развитие …ведет к либеральной демократии», появлению среднего класса, который составляет основу гражданского общества и высокого уровня образования . Именно данные условия являются необходимыми «для демократического политического участия, которое при известных обстоятельствах институционализируется в демократическом правлении». Однако следует отметить, что многие передовые технологии используются современными авторитарными и антидемократическими режимами (Сирии, КНДР, Ирана и других «стран-изгоев») вовсе не для продвижения идей свободы личности и демократического участия, а для создания всевозможных видов оружия массового поражения, подавления организованной политической оппозиции и установления систем слежки и сбора информации за отдельными диссидентами.

Связывая развитие демократии и либеральных идей с развитием экономических связей и технологического сотрудничества стран «глобального Севера» со странами «глобального Юга», Ф. Фукуяма парадоксальным образом воспроизводит марксистский тезис о главенстве базиса над надстройкой (или в западной терминологии, инфраструктуры над суперструктурой) и соответственно, экономики над политикой. Таким образом, Фукуяме, как и западным марксистам, свойственно предпочтение экономического фактора над другими факторами общественно-политического развития в принятии в расчет общественных изменений. Следовательно, заявление Фукуямы о победе либерализма над марксизмом выглядит несколько поверхностно, если сам Фукуяма невольно воспроизводит, несколько в видоизмененном виде, марксистский тезис о примате экономики над политикой как фактора общественных и политических изменений. И именно против данного вида экономического детерминизма, склонного к необоснованным социальным прогнозам и проектам, граничащими с социально-политической утопией выступал К. Поппер.

Также следует отметить, что именно социокультурные факторы препятствуют возникновению капитализма, рыночной экономики, так, именно социокультурные традиции и централизованное государство препятствовало преобразованию протокапитализма в капиталистические отношения в Древнем Египте, античном мире и Средневековом Китае и только в Европе в эпоху позднего средневековья, отчасти под влиянием протестантской этики, капитализм стал основным фактором экономической жизни европейского общества. Однако абсолютизация капитализма как социально-экономического феномена европейского общества является в корне ошибочной тенденцией, ибо, если следовать логике самого Ф. Фукуямы, рационализация экономической и управленческой практики современного общества способна предложить более эффективные способы экономического производства и сотрудничества, чем капитализм.

Фукуяма о международных конфликтах будущего

В данном контексте эссе Ф. Фукуяма с выразительным названием «Конец истории» следует рассматривать как программную статью неомондиализма начала 1990-х, когда появилась необходимость сформулировать основные направления внешней политики США как глобальной державы-гегемона. Победа США над СССР обозначила наступление новой эры в истории международных отношений, для описания которой требовались оригинальные концептуальные модели. Однако, Ф. Фукуяма в статье «Конец истории», описывая «победное шествие» либерализма по планете, еще в 1989 г. признал, что в мире существуют «не взятые» форпосты, представляющие угрозу мировому развитию по нео-либеральному сценарию: СССР, Китай, а также страны, в которых правление осуществляется на основе исламского фундаментализма, что изначально привносит в их действия на международной арене некий «антизападный» потенциал.

После опубликования эссе «Конец истории» в 1989 г. и монографии «Конец истории и последний человек» в 1992 г., сама история человеческой цивилизации продолжает своё, независимое от взглядов и воззрений социальных философов, развитие. Отвечая на вызов 11 сентября 2001 года, Ф. Фукума был вынужден подтвердить, что «мировая политика после 11 сентября резко переключает обороты». Если в начале 1990-х гг. советская система, «последний серьезный соперник либеральной демократии», дезинтегрировалась, а американская политическая и экономическая система именовались Ф. Фукуямой триумфаторами в борьбе с основными идеологическими противниками: с абсолютизмом, фашизмом и национал-социализмом, а также коммунизмом, то в начале XXI века ситуация на международной арене и социально-политическая ситуация в странах запада радикально изменилась. После событий 11 сентября 2001 года США разгромили «Талибан» и продолжают войну с «аль-Каедой» и другими террористическими организациями в Афганистане, вторглись на территорию Ирака и готовы к вторжению в Иран и Сирию. В арабском мире и в других странах третьего мира усиливаются антиамериканские и антизападные настроения. Более того, американские демократические институты оказались в начале нового тысячелетия неадекватными для Ирака, информационные технологии не приблизили мираж «глобальной деревни» к реальности, а традиционные национальные государства до сих пор являются основными акторами международных отношений.

Фукуяма, кроме концепции «конца истории», также предлагает еще два возможных варианта войн будущего: война между индустриально развитыми и постиндустриальными странами, а также между странами западной и конфуцианской культуры. Однако два последние вида конфликтов не представляются осуществимыми в ближайшем будущем, так как военная мощь и геополитическое влияние США как державы-гегемона превосходит не только западноевропейские державы, но и державы Юго-Восточной Азии.

Более того, использование данной концепции в геополитических доктринах и концепциях может привести к печальным последствиям, как для самих американцев, так и для общества, против которого осуществляется интервенция под влиянием данного теоретического концепта. Ставя перед собой недостижимые цели, например, оккупацию Ирака и возможное вторжение в Иран, американская внешняя политика, в конечном итоге, бесцельно растрачивает ресурсы национального богатства. Тем самым, американские политики подтверждают, что не способны адаптировать свою внешнюю политики с целью приспособиться к изменяющемуся внутреннему или международному порядку с целью преследовать национальные интересы.

Более того, современная американская внешняя политика опровергает тезис Фукуямы о постепенной рационализации средства и методы управления после дезинтеграции СССР, так как поддерживать разрешимость интересов власти и общества, поддерживать их балансе — это и есть, выражаясь термином У. Липманна, основная задача супердержавы. Потеря разрешимости означает потерю веса и доверия в международном сообществе, что происходит посредством ответа на неадекватные угрозы, нарушая тем самым статусу-кво системы международных отношений.

Выводы

Исследование, осуществленное в заметке, позволяет подвести анализа социально-политических взглядов Ф. Фукуямы относительно процессов, происходящих в постсовременном обществе на рубеже XX-XXI веков:

Во-первых, метод системного анализа, благодаря которому теоретические концепции сопоставлялись с развитием региональных политических процессов, позволил использование системного подхода в исследовании проблем социокультурных и социально-политических проблем на рубеже XX-XXI вв. Это позволило путем анализа социальной системы постиндустриального общества детально рассмотреть общественно-политические проблемы и конфликты и способы их урегулирования в воззрениях Ф. Фукуямы.

Во-вторых, историко-описательный метод, раскрывающий особенности реальных социальных, политических и международных процессов, позволил выявить исторические этапы социальной динамики в послевоенном западном обществе и определить основополагающие исторические моменты концептуальных тезисов Ф. Фукуямы.

В-третьих, метод сравнительно-сопоставительного анализа различных точек зрения позволил выявить наиболее уязвимые аспекты социально-политического мышления Ф. Фукуямы.

В-четвертых, диалектический метод, позволяющий соотносить эволюцию взглядов экспертов и политических деятелей с трансформациями в международных и политических процессах, позволил соизмерять эволюцию взглядов Фукуямы с изменениями объективной реальности международной жизни и внутренней политики на рубеже XX-XXI вв.

Итоги исследования могут быть синтезированы в следующих положениях:

Во-первых, в 1990-х гг. и в начале XXI века процессы международных отношений и политики были обусловлены отнюдь не «концом истории», а стремлением США сохранить свою роль гегемона и нейтрализовать влияние РФ, государств-членов ЕС и других региональных держав на международной арене. Противоречия либеральной идеологической доктрины и современной политической практики обуславливают обоснованную критику концепта «конца истории» как среди левых политиков и исследователей, так и среди консервативных исследователей.

Во-вторых, несмотря на снижение роли современного политического либерализма в политической практике и мышлении, либеральная идеология играет важную роль в международных и внутриполитических процессах. Однако экономический и политический либерализм не является единственной актуальной политической идеологией и практикой, которая обеспечивает безопасность и социальную поддержку правительства государств на международной арене и во внутриполитических процессах. Так, укрепляются неотрадиционалистские и неофундаменталистские воззрения и идеологии, не дезинтегрируется социалистическое и коммунистическое движение в европейских странах и на латиноамериканском континенте. Таким образом, как недостатки политического и экономического либерализма, так и появление новых идеологий, а также «возрождение этноса» не только в странах «третьего» и «четвертого» мира препятствуют установлению глобального общества с ценностями экономического либерализма и универсальных прав человека. Противоречия концепта Ф. Фукуямы были очевидны во время событий 11 сентября 2001 года и во время непрекращающегося нового крестового похода США против терроризма под знаменем неолиберальных ценностей. Поэтому превосходство экономического либерализма и универсальных ценностей отнюдь не безусловно и основано только на спекулятивных предположениях Ф. Фукуямы.

В-третьих, «упадок доверия» и других гражданских ценностей в постидустриальных странах западного мира обусловлен закономерным вхождением США и других стран в информационную эпоху развития, приближением к модели постсовременного общества, а не отрицанием американской или западной культуры как таковой (которое присуще только левым радикалам и некоторым экстремистки настроенным представителям различных этнических меньшинств). Вовлеченность США в процесс урегулирования многочисленных конфликтов в регионе Ближнего и Среднего Востока, а также Юго-Восточной Азии обуславливает необходимость преобразования политической культуры США в открытую и публичную. США, как и любая другая страна, в информационную эпоху должны принять культуру большей открытости. Также необходимо развивать сотрудничество государственных ведомств с американским бизнесом и с неправительственными организациями. Однако, пропагандистское теле- и радиовещание (проекты публичной дипломатии) не смогут коренным образом изменить негативное отношение большинства жителей региона Северной Америки и Западной Европы к государственным институтам. Следовательно, для улучшения имиджа государственных и политических институтов необходимо радикальное преобразование государственной политики и социальных инициатив и реформ в процессе урегулирования общественных конфликтов и противоречий.

В-четвертых, в результате кризиса гражданских и социальных ценностей на рубеже XX-XXI вв. были заложены политические и правовые основы для дальнейшего усиления конфликтогенности американского общества. Безуспешную попытку американских властей создать новые постиндустриальные ценности в транформирующемся обществе, когда изменяется социально-политическая структура и мобильность, является не только следствием «кризиса доверия» в американском обществе и других постиндустриальных западных странах, а также результатом неверной оценки мотивов американских граждан и ошибочной стратегии социальных реформ, игнорированием интересы социальных агентов и организаций.

Подводя общий итог сделанным в исследовании выводам, следует отметить следующее. Возможность стабильного и мирного перехода западных обществ в постиндустриальную и информационную стадию развития зависит не только от успешных внешне- и внутриполитических инициатив государственных учреждений и ведомств, но также от эффективного функционирования политических и социальных институтов, а также при условии устойчивого взаимодействия ценностей гражданского общества и социальных организаций и объединений. Тем не менее, в конечном итоге, установление социального мира и стабильного развития в западных обществах возможно за счет создания условий для социальной интеграции на основе общих социокультурных ценностей. Только таким способом возможно прекратить конфронтационные элементы социальной динамики и достичь взаимовыгодного мирного урегулирования социальных конфликтов.